Уже у Софокла начинается некая смущенность в отношении хора – важный знак того, что дионисийская поч
Одной из главных работ романтического (первого) периода творчества Фридриха Ницше является его работа 1872 года «Рождение трагедии или: эллинство и пессимизм». Причиной написания данной книги стали прочитанные Ницше доклады в 1870 году — «Греческая музыкальная драма» и «Сократ и трагедия», также статья «Дионисийское мировоззрение» оказала значительное влияние. Стоит отметить, что в период написания «Рождения трагедии» Фридрих Ницше находился под влиянием идей Шопенгауэра и Вагнера. В данном сочинении философ пытается решить проблему поступательного движения искусства, то есть понять, что представляет собой его основа. Российский философ Б.В. Марков видит основные идеи данного произведения Ницше в следующем:
«В ней акцентируется необходимость равновесия аполлонического и дионисийского начал культуры, нарушение которого, как указывал Ницше, приводит к опасным последствиям. Речь идет о том, что рациональное понимание мира оказывается беспомощным перед фактом конечности человека, который может достигнуть примирения с судьбой только на основе мифа. Эта работа проникнута также острым осознанием опасности индивидуации, что редко замечают в нашу либерально-индивидуалистическую эпоху».
По убеждению Фридриха Ницше, как для рождения ребенка требуется двойственность полов, так и для существования искусства требуется двойственность двух начал, а именно аполлонического и дионисического. Названия начал Ницше производит от имен божеств искусств: Аполлона и Диониса. Философ говорит о том, что аполлоническое и дионисическое искусства дополняют друг друга и не мыслимы раздельно, а благодаря этой гармонии как раз и порождается искусство. По Ницше, аполлоническое начало представляет собой мир красоты, совершенства и упорядоченности, а дионисическое является чем-то варварским, стремящимся обратно к природе и соответственно нарушающее всякий порядок. Греческая трагедия является ярким примером гармонии аполлонического и дионисического начал, где аполлоническое начало представляет собой мир сна, лишенный интеллектуального развития, а дионисическое является действительностью опьянения, стремящегося к освобождению индивида путем мистического ощущения единства:
«...Дионисическое и аполлоническое начала во все новых и новых последовательных порождениях, взаимно побуждая друг друга, властвовали над эллинством; как из «бронзового» века с его битвами титанов и его суровой народной философией под властью аполлонического стремления к красоте развился гомеровский мир; как это «наивное» великолепие вновь было поглощено ворвавшимся потоком дионисизма и как в противовес этой новой власти поднялся аполлонизм, замкнувшись в непоколебимом величии дорического искусства и миропнимания».
Ницше задается вопросом, что же в греческом мире было тем первым, которое позже перерастет в трагедию, которая представляет собой единство аполлонического и дионисического начал. Отвечая на этот вопрос, философ обращается к народной песне, в которой, смешивается и личный интерес целей, и чистое созерцания всего, что нас окружает. Так, Ницше полагает, что греческая трагедия зарождается в народном хоре, который впервые в истории включил в себя и аполлонический диалог и дионисическую неупорядоченность. Хор для Ницше имеет еще важное значение потому, что помогает приблизиться к истине:
«Контраст этой подлинной истины природы и культурной лжи, выдающей себя за единственную реальность, подобен контрасту между вечным ядром вещей, вещью в себе. и все совокупностью мира явлений: и как трагедия с ее метафизическим утешением указывает на вечную жизнь этого ядра бытия при непрестанном уничтожении явлений, так уже и символика сатирического хора выражает в подобии это изначальное отношение между вещью в себе и явлением».
Ницше утверждает, что дионисическое начало хора способно передать целой массе людей художественное дарование, а именно возможность почувствовать себя окруженным толпой людей и прочувствовать свое внутреннее единство с нею. Такой процесс философ называет драматическим первофеноменом: «видеть себя самого превращенным и затем действовать, словно ты действительно вступил в другое тело и принял другой характер». Греческая трагедия, по Ницше, это способ созерцания мира и как раз греки и созерцали истинное бытие. Греческая трагедия погибает после времени Эсхила и Софокла, даже не погибает, а кончает жизнь самоубийством, как выражается Ницше, со смертью греческой трагедии возникает огромная пустота. Основной целью данной работы является рассуждения на тему о том, что уже у Софокла это самое единство дионисического и аполлонического начал начинает рушиться в силу того, что Софокл в своих трагедиях начинает отдавать предпочтение аполлоническому началу.
Для начала стоит отметить, что трагедии Софокла отличаются тем, что в них отдается предпочтение декорациям и игре самих актеров, число которых увеличивается до трех. В то же время, меньшее внимание уделяется хору, который как было описано выше, обладает силой передачи массе людей ценности художественного произведения благодаря дионисическому началу, сокращаются хоровые части трагедии. Основной целью постановки трагедии Софокл видел в увеличении движения на сцене, усилении иллюзии зрителей, предании трагедии большего количества эмоций и наглядности. Также характерной чертой трагедии Софокла является особенное внимание к характерам главных героев, демонстрация столкновений этих характеров, буйство эмоций и чувств на сцене. Все эти черты свидетельствуют о возобладании аполлонического начала в трагедии. Именно поэтому Ницше и обращает внимание на то, что уже у Софокла дионисическое начало, которое выражается в хоре, начинает затухать, тем самым отдавая предпочтение аполлоническому.
Ницше также замечает, что на смену греческой трагедии приходит новейшая античная комедия, которая приходит вместе с Еврипидом, который вслед за Софоклом ограничивает использование хора, а также пытается вовлечь в него зрителя, и более того, привносит в трагедию слишком правдоподобные реалии человеческой жизни. Другим новорожденным демоном Ницше называет Сократа, который внес в искусство слишком большую долю рациональности и слишком уменьшил значение мифа и человеческого страдания. По мнению Ницше, влияние Сократа распространилось на всю последующую западноевропейскую традицию, которая теперь стремилась исключительно к разумному началу и забыла про аполлоническое и дионисическое, забыла про значение духа музыки. Тем не менее Ницше верит, в то, что гармонию аполлонического и дионисического начал можно восстановить в современном искусстве, в первую очередь из-за опер Ричарда Вагнера, так как они возрождают дух греческой трагедии: «...Только у греков мы можем научиться тому значению, которое имеет для сокровеннейших жизненных глубин народа подобное, чудесное в своей внезапности, пробуждение трагедии». С возрождением трагедии, возрождается и эстетический слушатель, который способен увидеть значимость трагического мифа, замечает Фридрих Ницше. Согласно философу, задача человека заключается в том, чтобы осознать значение дионисического начала жизни и его гармонию с аполлоническим. Как народ, так и каждый отдельный человек, рассуждает Ницше, не должны отдаваться только одному из этих начал, а должны найти опору в каждом из них. Именно благодаря гармонии этих начал в греческом зрителе, он имел верный взгляд на мир, то есть созерцал истинную картину мира.
Таким образом, «Рождение трагедии» представляет собой учение Ницше о необходимости гармонии двух начал в человеке, а именно аполлонического и дионисического, греческая трагедия как раз представляет собой равноправие этих двух начал, хотя уже с трагедий Софокла и начинает рушиться. В силу наличия этого равноправия в греческой трагедии греческому зрителю была предоставлена возможность отстранения от мира иллюзий и приближения к истинной реальности. Немецкий писать Эрнст Юнгер позже прокомментирует значимость заложенных идей в «Рождении трагедии»: «Уже здесь начинается тяжелая и затяжная борьба против всякого идеализма в познании, против понятия истины, против морализма, против "истинного" мира, против бытия и сущего. Мифическая ситуация обозначена тем, что Ницше находится лицом к лицу с некоей воображаемой действительностью, что он вступает в мир фикций. Мир фикций - это недионисийская сфера, находящаяся в действии. В качестве мира фикций познанию открывается истинный мир, лежащий на пути к Дионису, ибо тогда шаг за шагом терпит крах притязание на истину со всей той логикой и морализмом, которые таятся в понятийности сущего. Вот решающая отправная точка книги, и мы находим ее во всех сочинениях Ницше».
Ницше, как внимательный наблюдатель, смог не только показать необходимость гармонии между аполлоническим и дионисическим началами, но и проследить путь крушения этого единства, которое начинается с трагедий Софокла. Именно Софокл впервые решает отдать предпочтение максимальной визуализации и эмоциональности, в то время, как именно это и постепенно начинает рушить гармонию, выдвигая на первый план аполлоническое начало. Позже американский профессор философии Кит Анзель-Пирсон отметит следующее относительно ценности изложенных идей в «Рождении трагедии»:
«In The Birth of Tragedy Nietzsche argues against any attempt to employ the Dionysian in the services of a rationalist (Socratic) politics. He considers Socrates to be “the one turning point and vortex of so-called world history”. He is the “prototype of the theoretical optimist” who believes that it is possible not only to know reality as it is in-itself, but to correct and improve it. For Nietzsche there is “an eternal conflict between the theoretical and the tragic world-view”».
В «Рождении трагедии» Ницше призывает человека к поиску гармонии между аполлоническим и дионисическим началами, которая начала теряться со времен трагедий Софокла.
